Глава 6.

М. А. Кузмин. "Когда-нибудь буду я Божий воин"

Неисповедимые пути русской поэзии уводят в дохристианскую эпоху – Александрию, Египет, гробницу Менкаура. Солнце, огромное солнце восходит в ту пору над землёй, и маленькие человечки дерзают под парусом на морских просторах.

И снова властвует Багдад,

И снова странствует Синдбад,

Вступает с демонами в ссору,

И от египетской земли

Опять уходят корабли

В великолепную Бассору.

Купцам и прибыль и почет.

Но нет; не прибыль их влечёт

В нагих степях, над бездной водной;

О тайна тайн, о птица Рок,

Не твой ли дальний островок

Им был звездою путеводной?

            Вечные города могут ли быть стёрты с лица земли? И какое же это тогда будет лицо? И какое же это тогда будет христианство без всей своей предыстории? Как возможны христианские Париж, Москва и Вашингтон без мусульманского Багдада и иудейского Иерусалима? В новейшие времена человечество уже не имеет права на зло. Уничтожение древних народов, в которые цивилизация погружена корнями своих языков и обязана первоначальным знанием и прогрессом, подобно умерщвлению праотцов.

            Величие былых эпох ослепляет. Быть может, потому, пронзённый этим ослепительным светом, на грани первой мировой войны, безумия бомбардировок и голода, как та волошинская очевидица, что плачет о тех, кому ещё долго жить без памяти и рассудка на этом континенте и на том, Николай Гумилёв закрывает лицо руками:

Я тело в кресло уроню,

Я свет руками заслоню

И буду плакать долго, долго,

Припоминая вечера,

Когда не мучило «вчера»

И не томили цепи долга;

И в море врезавшийся мыс,

И одинокий кипарис,

И благосклонного Гуссейна,

И медленный его рассказ

В часы, когда не видит глаз

Ни кипариса, ни бассейна.

(Н. С. Гумилёв. «Ослепительное»)